Дом птицы не гнездо, а небо.
О страхе смерти.
читать дальшеВообще, теоретически после смерти может быть три варианта. Больше мне не придумалось.
Первый -самый простой. После смерти нет ничего. Но это ведь по сути не страшно. Кто-то из великих говорил - я есть, смерти нет, смерть есть - меня нет. Чего бояться того, чему свидетелем никогда не быть? Так что с этим моментом понятно.
Второй вариант - после смерти перерождения. Тут тоже ничего страшного, даже любопытно. Ну опять проходить все терки детства/юности, но это ж по своему очень интересно. Да, болезненно, но при этом как много вкусного. Так что тоже вариант симпатичный, чего его бояться? Никогда я не боялась приключений. Наоборот, это будоражит кровь.
Ну и, наконец, третий. Под кодовым названием "ад". В рай, мне не светит, если он и есть. Ну и вообще - чего его бояться? Значит - ад.
Черти со сковородками, конечно, страшно, но в мою голову не укладывается как можно не сбрендить от бесконечной боли. А если сбрендил - то личность ушла в пампасы, и осознание себя ушло в пампасы... Да и, честно говоря, мне кажется, что подобная картинка придумана людьми, для наглядности. Ибо более правдоподобные вещи тогда страшными не казались. Скорее Ад для меня схож с тем, что когда-то описала Медведица, когда божественная искра покидает тебя, и ты остаешься только с тем, что успел наработать в жизни. И это навечно. Тогда да, это страшно, страшно, что ничего не изменить, никогда... Но с другой стороны, в общем кое-что я таки наработала, конечно еще пахать и пахать, но совсем уж скучно быть не должно. Ну или по крайней мере, если уж я этого боюсь, понятно, что делать.
Больше никаких метафизических вариантов и связанных с ними страхов я придумать не смогла. Остается еще один. Вполне себе физический. Тело-то одноразовое. И оно смерти явно боится. Но, все же не столько самой смерти, сколько связанной с ней боли. Это да. Но этот физический страх смерти понятен, нормален и и при этом никак не относится к метафизическим ступорам, о которых я писала двумя постами ниже. В смысле не должен бы. Если получается, что из -за страха ФИЗИЧЕСКОЙ смерти, я боюсь выполнять МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ задачи, то это как-то... смешно что ли... Но тут все же если копать глубоко, больше страха не смерти, а агонии и осознания, что этот вздох - последний. И больше - не будет. Никогда. Это страшно, ага.
Дальше будет немного совсем личного опыта. Тяжелого.
читать дальшеВ детстве я страдала астмой. Само по себе очень интересное заболевание, много чего говорящее, но при этом она дала мне интересный опыт. Возможно, он так классно прописался внутри, что я прекрасно понимаю - как это - умирать от удушья, и, если покопать глубже, боюсь смерти не как таковой, а именно задохнуться или захлебнуться. То есть почувствовать, что твои легкие, они уже не твои, и вообще не "легкие", а страшная тяжесть, утаскивающая тебя в омут небытия.
Там дополнительно еще была пара моментов.
Первый - смерть, это всегда одиночество. Там, у бабушки, где я страдала астмой, каждую ночь я не могла спать. Как только я ложилась горизонтально, через некоторое время доступ воздуха прекращался. Каждый раз я просыпалась раньше, чем это было бы фатально и каждую ночь я ложилась и не была уверена, что проснусь. Но это были только мои и мои проблемы. Я не делилась с бабушкой. Ибо сделать она ничего не могла. Мне было восемь кажется, когда я это поняла. Лекарств не было, а те таблетки что в меня пихали - это была "тройчатка" - сейчас смешно вспоминать. Это вообще ни как не относится к астме, и просто показатель полного тогдашнего бессилия тамошней медицины в общем, и моей бабушки в частности. Так что помочь она мне не могла. Она могла только сидеть рядом со мной и страдать. Со-страдать. Но я быстро поняла, что в моем случае страдания столько, что со-страдание не облегчает его, а лишь увеличивает. Свои и так слабые силы мне нужно было тратить не на борьбу с приступом, а на утешение бабушки, ну или на придание себе бравого вида, чтобы ей было легче. Поэтому довольно быстро я перестала будить бабушку. Просто вставала ночью, садилась на крыльцо и пыталась дышать. Стоя, да еще на улице, было гораздо легче и через какое-то время, мне казавшееся бесконечным, все проходило. Снова хотелось спать, но ложиться было нельзя, а стоя или сидя я тогда так и не научилась. Странно, кстати,почему. Теперь я в самолетах, поездах, автобусах или на вокзале при необходимости вполне могу спать сидя. Но не тогда. Возможно, потому что тогда это было бы символическое признание поражения. И я все равно каждую ночь отправлялась спать лежа. не зная, проснусь ли. Потом просыпалась и, борясь за каждый вздох, шла через весь дом, стараясь, чтобы это было тихо...
Через несколько лет появились лекартства. До сих пор помню название "астмопент" - несколько вдохов живительного газа и через несколько минут легче. Жаль только, что было привыкание, но я старалась держаться.
Сейчас я знаю, что это была психосоматика. Причем поняла это гораздо раньше, чем вообще занялась психоанализом и психотерапией. Сама. Сейчас уже очень много лет никакая астма меня не тревожит. Но я все помню. И этот страх, страх последнего вздоха - со мной.
Астма мне дала еще один опыт, который я сформулировала только сегодня ночью, размышляя над всем этим.
У бабушки я жила летом, без родителей. Так что они о моей болезни знали исключительно по рассказам. На Чукотке, где я жила в остальное время, никаких приступов, даже зачаточных не было. И вообще я была весьма здоровым ребенком. Болела очень редко. Так что они мне, как бы сказать.... не верили. Ну, верили, конечно, но из серии "Ну - ужас. Но не УЖАС! УЖАС! УЖАС!", хотя именно второе это и было. В общем, обследовать меня не возили, а, когда была возможность попасть в спецсанаторий для астматиков, не повезли. Ибо им это было неудобно. Я вообще об этом узнала гораздо позже. В скандале между мамой и бабушкой. Она в то лето приехала вместе со мной.
По ночам я их обеих не будила, по описанным выше причинам. Но тут у меня начался приступ днем. Просто так. На ровном месте.
Я хорошо помню, сидела в летней беседке в саду и умирала. Каждый следующий вздох давался с большим трудом. И, в общем-то, мне уже не было дела до реакции окружающих. Мне уже не хотелось их ни беречь, ни спасать от соучастия в процессе. Я понимала, что это - все. И, кстати, тогда даже жалко себя не было. И страшно уже не было. Ведь когда ты УЖЕ столкнулся со страхом, уже не страшно. Но при этом, я прекрасно помню, что я делала это для матери. Какая-то часть меня ловила ее безумный взгляд и бледное лицо и с наслаждением думала: "Ты считала, что я вру? Что это не серьезно? Т ыне хотела меня лечить? Вот, получи." Тогда я, видимо, перестала быть маминой дочкой. И стала в отношении мамы сильнее, важнее, взяла ведущую роль. Бессознательно, разумеется.
Сейчас я, будучи на другой стороне реки и имея собственного сына, понимаю, как это было жестоко. Как на самом деле страдала моя мать, когда на ее глазах умирал ее ребенок (возможно, тогда еще единственный? Вполне похоже, кстати. Может поэтому у меня появился довольно быстро брат? Хотя возможно это мои придумки. Я не помню точно, родился мой брат до или после... ). Сейчас я чувствую себя виноватой. За... как бы так сказать... слишком сильную месть за игнорирование моих потребностей. Неадекватно сильную реакцию. А еще мне хочется обратно, на место маминой дочки. Уж не знаю, получится ли у меня, но я попробую.
читать дальшеВообще, теоретически после смерти может быть три варианта. Больше мне не придумалось.
Первый -самый простой. После смерти нет ничего. Но это ведь по сути не страшно. Кто-то из великих говорил - я есть, смерти нет, смерть есть - меня нет. Чего бояться того, чему свидетелем никогда не быть? Так что с этим моментом понятно.
Второй вариант - после смерти перерождения. Тут тоже ничего страшного, даже любопытно. Ну опять проходить все терки детства/юности, но это ж по своему очень интересно. Да, болезненно, но при этом как много вкусного. Так что тоже вариант симпатичный, чего его бояться? Никогда я не боялась приключений. Наоборот, это будоражит кровь.
Ну и, наконец, третий. Под кодовым названием "ад". В рай, мне не светит, если он и есть. Ну и вообще - чего его бояться? Значит - ад.
Черти со сковородками, конечно, страшно, но в мою голову не укладывается как можно не сбрендить от бесконечной боли. А если сбрендил - то личность ушла в пампасы, и осознание себя ушло в пампасы... Да и, честно говоря, мне кажется, что подобная картинка придумана людьми, для наглядности. Ибо более правдоподобные вещи тогда страшными не казались. Скорее Ад для меня схож с тем, что когда-то описала Медведица, когда божественная искра покидает тебя, и ты остаешься только с тем, что успел наработать в жизни. И это навечно. Тогда да, это страшно, страшно, что ничего не изменить, никогда... Но с другой стороны, в общем кое-что я таки наработала, конечно еще пахать и пахать, но совсем уж скучно быть не должно. Ну или по крайней мере, если уж я этого боюсь, понятно, что делать.
Больше никаких метафизических вариантов и связанных с ними страхов я придумать не смогла. Остается еще один. Вполне себе физический. Тело-то одноразовое. И оно смерти явно боится. Но, все же не столько самой смерти, сколько связанной с ней боли. Это да. Но этот физический страх смерти понятен, нормален и и при этом никак не относится к метафизическим ступорам, о которых я писала двумя постами ниже. В смысле не должен бы. Если получается, что из -за страха ФИЗИЧЕСКОЙ смерти, я боюсь выполнять МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ задачи, то это как-то... смешно что ли... Но тут все же если копать глубоко, больше страха не смерти, а агонии и осознания, что этот вздох - последний. И больше - не будет. Никогда. Это страшно, ага.
Дальше будет немного совсем личного опыта. Тяжелого.
читать дальшеВ детстве я страдала астмой. Само по себе очень интересное заболевание, много чего говорящее, но при этом она дала мне интересный опыт. Возможно, он так классно прописался внутри, что я прекрасно понимаю - как это - умирать от удушья, и, если покопать глубже, боюсь смерти не как таковой, а именно задохнуться или захлебнуться. То есть почувствовать, что твои легкие, они уже не твои, и вообще не "легкие", а страшная тяжесть, утаскивающая тебя в омут небытия.
Там дополнительно еще была пара моментов.
Первый - смерть, это всегда одиночество. Там, у бабушки, где я страдала астмой, каждую ночь я не могла спать. Как только я ложилась горизонтально, через некоторое время доступ воздуха прекращался. Каждый раз я просыпалась раньше, чем это было бы фатально и каждую ночь я ложилась и не была уверена, что проснусь. Но это были только мои и мои проблемы. Я не делилась с бабушкой. Ибо сделать она ничего не могла. Мне было восемь кажется, когда я это поняла. Лекарств не было, а те таблетки что в меня пихали - это была "тройчатка" - сейчас смешно вспоминать. Это вообще ни как не относится к астме, и просто показатель полного тогдашнего бессилия тамошней медицины в общем, и моей бабушки в частности. Так что помочь она мне не могла. Она могла только сидеть рядом со мной и страдать. Со-страдать. Но я быстро поняла, что в моем случае страдания столько, что со-страдание не облегчает его, а лишь увеличивает. Свои и так слабые силы мне нужно было тратить не на борьбу с приступом, а на утешение бабушки, ну или на придание себе бравого вида, чтобы ей было легче. Поэтому довольно быстро я перестала будить бабушку. Просто вставала ночью, садилась на крыльцо и пыталась дышать. Стоя, да еще на улице, было гораздо легче и через какое-то время, мне казавшееся бесконечным, все проходило. Снова хотелось спать, но ложиться было нельзя, а стоя или сидя я тогда так и не научилась. Странно, кстати,почему. Теперь я в самолетах, поездах, автобусах или на вокзале при необходимости вполне могу спать сидя. Но не тогда. Возможно, потому что тогда это было бы символическое признание поражения. И я все равно каждую ночь отправлялась спать лежа. не зная, проснусь ли. Потом просыпалась и, борясь за каждый вздох, шла через весь дом, стараясь, чтобы это было тихо...
Через несколько лет появились лекартства. До сих пор помню название "астмопент" - несколько вдохов живительного газа и через несколько минут легче. Жаль только, что было привыкание, но я старалась держаться.
Сейчас я знаю, что это была психосоматика. Причем поняла это гораздо раньше, чем вообще занялась психоанализом и психотерапией. Сама. Сейчас уже очень много лет никакая астма меня не тревожит. Но я все помню. И этот страх, страх последнего вздоха - со мной.
Астма мне дала еще один опыт, который я сформулировала только сегодня ночью, размышляя над всем этим.
У бабушки я жила летом, без родителей. Так что они о моей болезни знали исключительно по рассказам. На Чукотке, где я жила в остальное время, никаких приступов, даже зачаточных не было. И вообще я была весьма здоровым ребенком. Болела очень редко. Так что они мне, как бы сказать.... не верили. Ну, верили, конечно, но из серии "Ну - ужас. Но не УЖАС! УЖАС! УЖАС!", хотя именно второе это и было. В общем, обследовать меня не возили, а, когда была возможность попасть в спецсанаторий для астматиков, не повезли. Ибо им это было неудобно. Я вообще об этом узнала гораздо позже. В скандале между мамой и бабушкой. Она в то лето приехала вместе со мной.
По ночам я их обеих не будила, по описанным выше причинам. Но тут у меня начался приступ днем. Просто так. На ровном месте.
Я хорошо помню, сидела в летней беседке в саду и умирала. Каждый следующий вздох давался с большим трудом. И, в общем-то, мне уже не было дела до реакции окружающих. Мне уже не хотелось их ни беречь, ни спасать от соучастия в процессе. Я понимала, что это - все. И, кстати, тогда даже жалко себя не было. И страшно уже не было. Ведь когда ты УЖЕ столкнулся со страхом, уже не страшно. Но при этом, я прекрасно помню, что я делала это для матери. Какая-то часть меня ловила ее безумный взгляд и бледное лицо и с наслаждением думала: "Ты считала, что я вру? Что это не серьезно? Т ыне хотела меня лечить? Вот, получи." Тогда я, видимо, перестала быть маминой дочкой. И стала в отношении мамы сильнее, важнее, взяла ведущую роль. Бессознательно, разумеется.
Сейчас я, будучи на другой стороне реки и имея собственного сына, понимаю, как это было жестоко. Как на самом деле страдала моя мать, когда на ее глазах умирал ее ребенок (возможно, тогда еще единственный? Вполне похоже, кстати. Может поэтому у меня появился довольно быстро брат? Хотя возможно это мои придумки. Я не помню точно, родился мой брат до или после... ). Сейчас я чувствую себя виноватой. За... как бы так сказать... слишком сильную месть за игнорирование моих потребностей. Неадекватно сильную реакцию. А еще мне хочется обратно, на место маминой дочки. Уж не знаю, получится ли у меня, но я попробую.
@темы: слишком личное, размышлялки
-
-
06.06.2009 в 19:48-
-
06.06.2009 в 20:12-
-
06.06.2009 в 20:33looga И не только ребенок. Это один из защитных механизмов любой психики. Он не слишком зрелый и психологически зрелые личности его используют как последний аргумент. Он он есть в любой копилке.
-
-
06.06.2009 в 20:56честно сказать, я в твоих действиях в первую очередь вижу не желание отомстить маме, а желание выжить, донеся до нее серьезность проблемы. по-другому же не получалось. имхо, тут ты была совершенно права. конечно, маме было плохо и она была шокирована. но это все равно было лучше, чем найти тебя мертвой, верно?
-
-
06.06.2009 в 21:33-
-
06.06.2009 в 22:20мне кажется, именно не надеясь, в подобной ситуации и можно добиться результата. иначе это будет игрой, притворством, и опять не поверят.
-
-
06.06.2009 в 23:02А о чем оно говорит, если не сложно написать? Хотя бы коротко?
-
-
06.06.2009 в 23:15а страх смерти тем и страшен, что пугает именно небытие, то есть то, что тебя не будет, и именно это и пугает. ну мне так кажется
-
-
06.06.2009 в 23:33olya11 Ну дышать мне не давали мои родственники. Я была буфером в их конфликтах и должна была принимать чью-то сторону, хотя любила всех сразу. Нравственная проблема, которая для меня была нерешаема. Как не поступишь - кого-то предаешь, кому-то делаешь больно.
-
-
07.06.2009 в 10:39-
-
07.06.2009 в 13:16-
-
07.06.2009 в 13:48Однажды, при очередном перелете мы попали в зону очень сильной турбулентности. А я еще сидела у окна у крыла, и мне хорошо было видно КАК трясутся крылья. Там им оторваться было совершенно немудрено. Я сидела и думала о том, что будет, если самолет разобьется. И поняла, что мир переживет. И сын, и муж, и родители, и друзья. Ну, какое-то время, скорее всего, им будет горько, но потом все наладится... и мне от этого стало так хорошо и спокойно. Я сидела и недоумевала - как это так, почему осознание того, что пройдет совсем немного времени, и мой уход станет совершенно незаметен, не возмущает меня, а наполняет спокойствием? Потом поняла, что мне важно, чтобы моим близким было не больно. И то, что скорее всего так и будет - это круто.
Ну, все равно пока не хочется, это понятно. Рано еще.
-
-
07.06.2009 в 14:12-
-
07.06.2009 в 14:15-
-
07.06.2009 в 14:46